Воспроизводится по книге: Евгений Агранович. Избранное. Москва, Вагант, 2001
Памятники умеют расти
Случалось вам видеть компанию подростков, поющих стройным хором на бульваре или на платформе? Очень редко. А читающих стихи хором, с упоением? Ни разу, да? А мы — школяры и студенты в середине тридцатых — стихи любили, знали наизусть. Не в диковинку был прохожий пацан, бормочущий себе под нос возвышенные строки Блока, Маяковского, Багрицкого…
Была и такая молодежная дружина — Бригада Маяковского. Фанаты нашей юности не разрывали своих кумиров на сувениры, нет, мы ездили по стройкам, заводам, читали и пропагандировали лучшего поэта современности. Маяковского уже не было, немножко опекал бригаду Безыменский. Его мы и провожали на Белорусском в загранпоездку, очень в те поры редкую. Первую четверку литтуристов провожали и другие писатели.
С вокзала мы шли посреди пустой ночной Тверской, трое юнцов, два паренька и девочка, в обнимку. Впереди в двадцати шагах шёл одиноко в сером плащике тайная любовь интеллигенции Борис Пастернак. Зная наизусть оба его сборника, вышедших к тому времени, я громогласно продекламировал подходящие к случаю строки поэта:
С вокзала возвращаешься с трудом,
Брезгливую улыбку пересиля.
О город, город, жалкий скопидом,
Что ты собрал на льне и керосине?
Что перенял ты от былых господ?
Большой ли капитал тобою нажит?
Бегущий к паровозу небосвод
Содержит всё, что сказано и скажут.
Пастернак, видимо, вдруг узнал свои строки, круто обернулся. Лохматый мальчишка лет пятнадцати, играя звонким голосом, вещал на всю ночную Москву.
Знакомством эту встречу не назовёшь, но ох как жаль, что не довелось впоследствии спросить его, не помнит ли он такого мальчишку?
Следующее свидание моё с Пастернаком —лет через двадцать. Тоже заочное — я имел дерзость положить на музыку стихотворение “Пиры”. Кажется, это была первая попытка сделать Пастернака песенником.
Публикуется сочинение впервые, на следующей странице. А рядом вы увидите и последнюю, третью мою встречу с Пастернаком — проект памятника.
И вот робко советуюсь с соседями:
— Ничего ты, дилетант, не знаешь, — говорят, — это не памятник, разве их так делают? Нет таких памятников.
Нет — так будут, надеюсь я. Слишком уж много памятников однотипных. Стоит бронзовый человек в своём костюме на постаменте такой же высоты, или чуть выше. Пушкин, Гоголь, Тимирязев, что у нас у москвичей перед глазами. Изредка фигура сидит — Толстой, Крылов, настоящий Гоголь, прежний. Портретное сходство — вот такой он был. И мало иной информации.
— А чего тебе ещё надо? — удивляются соседи.
В этой задумке заложен не только памятник КОМУ, но и памятник ЧЕМУ. Попробуйте догадаться.
— Ну, кому, — отвечают, — сразу видно, Пастернак, похож, узнаваем, хоть и очень уж странная форма — треугольный брус с профилем поэта. А вот ЧЕМУ памятник, дайте подумать. Такого Пастернака поднял над головой могучий великан. Зачем? Видно, что тяжело держать. Что это означает?
Будет надпись:
Так поэта его благодарный народ
Вознесёт, ниспровергнет и вновь вознесёт.
Памятник, если угодно, нашему безрассудству — “всенародному осуждению” лауреата Нобелевской премии.
Мудрено, сразу не разберешься.
А вы не сразу, не торопясь. Не на минутку памятник ставится, на века, вполне успеваете разгадать замысел.
Как мыслится размер и место установки?
Раскрутка магистральных дорог, въезд и съезд с Ленинградского шоссе на Окружную. Пассажир автобуса сделает пол спирали вокруг десятиметрового обелиска, поднимаясь с шоссе на кольцо. И успеет в подробностях осмотреть надпись, фигуру возносящего и профиль поэта. Материал — тонкий лист современного сплава на основе титана, никеля и присадок. Тонировка приблизит цвет и фактуру к дереву самой модели. И два ночных прожектора.
А когда это будет?
Быстро не обещаю. Но надо надеяться на улыбку судьбы.
Если бы учёные, художники, всякие творцы трезво оценивали свои шансы на успех, мы многого не имели бы из благ и радостей нашей цивилизации.